Отправлено: 21.12.06 20:32. Заголовок: ЧЕГО ЧИТАЕМ или ФАНФИКШЕН

любимые пейринги, произведения, естественно, ссылки приветствуются.

 Отправлено: 09.01.07 14:27. Заголовок: Re:

Северус Снэйп
а по каким другим фендомам пишешь?)

 Отправлено: 10.01.07 09:13. Заголовок: Re:

Блич, Хэллсинг, Фушиги Юги, Алхимик, ну и там по мелочи по другим анимешным. Плюс по творчеству Громыко)

 Отправлено: 10.01.07 14:29. Заголовок: Re:

Северус Снэйп
хочу увидеть фики по Хеллсингу и Алхимикам ^_^ Можно?)

 Отправлено: 10.01.07 14:44. Заголовок: Re:

можно)
только это будет после 14, я почти никуда не выкладываюсь, а фики на моем акке в университете висят. После 14 выложу обязательно ссылки.

 Отправлено: 10.01.07 16:26. Заголовок: Re:

Северус Снэйп
окей,буду ждать)

 Отправлено: 12.01.07 16:54. Заголовок: Re:

дайте почитать хорошую гарридраку!

 Отправлено: 13.01.07 15:03. Заголовок: Re:

Гарридрака
Посмотри тут. Мне здесь советы давали)

 Отправлено: 13.01.07 19:20. Заголовок: Re:

ыыы) базиба))

 Отправлено: 23.01.07 00:00. Заголовок: Re:

Сириус Блек
*про фик*
бесподобно, Сири
совершенно бешеные образы

 Отправлено: 25.01.07 15:55. Заголовок: Re:

Сириус, я обещал)

Название – Я - шлюха
Автор – Люциус
Бета – vendetta
Рейтинг –NC-17
Категория – слэш
Пейринг – СС/РЛ
Саммари: - немного воспоминаний
Дисклаймер – персы принадлежат тетушке Ро, а писать фикшен про них буду я
Посвящение – посвящается Дориане Грэй

Я – шлюха.
Звучит даже как-то болезненно гордо. Словно эти слова вообще могут звучать. Нет, я не испытываю презрения к самому себе. Только бесконечную усталость. Я уже даже не жду, когда же это все закончится, когда я перестану торговать своим телом.
У шлюхи не может быть собственной индивидуальности, личности. Есть просто безликий, немой, слепой и глухой образ с хорошо развитым сосательным рефлексом. От этого никуда не деться, если ты ступил уже на эту дорожку.
Через месяц ты даже перестаешь мечтать о том, что вот-вот на горизонте появится состоятельный, красивый и умный человек, который вот-вот разглядит в тебе Личность, человека, полюбит тебя с первого взгляда, увезет отсюда далеко-далеко, и вы до конца жизни будете заниматься зажигательным сексом и бесконечно оргазмировать. Суровая реальность бьет тебя лицом о столешницу, поэтому приходится надевать маски, чтобы не биться так сильно. Чтобы не было так больно.
Через два месяца ты даже смиряешься и начинаешь иногда получать удовольствие от происходящего – если не попадется какой-нибудь псих, которому вздумается засадить тебе по самые гланды так, что изо рта все полезет. Если, конечно, рот не занят. А такое очень часто бывает.
Я сижу на коне в дешевом номере отеля и жду клиента. В комнате не хватает свежего воздуха. Здесь все пропахло виной и вином, стыдом и совестью. Открываю окно и закуриваю. Дешевые сигареты оставляют свой налет на легких и неприятный вкус во рту. Я сплевываю мельчайшие крошки табака сквозь зубы.
На мне лишь потертые джинсы и рубаха, расстегнутая до половины. Волосы отросли, но я не собираю их в хвост. Некоторым клиентам нравится вцепляться мне в волосы, когда они кончают.
Дверь открывается, но я не поворачиваюсь. Зачем? Я итак знаю, что это очередной клиент, который пройдет через мое тело, не задев ни одной струны в душе. Их много, каждый вечер я вынужден снова и снова делать это. Многие шишки приходят сюда поразвлечься. Мне плевать. Пока это – единственное, что я могу себе позволить. Оборотню очень сложно найти место, куда его могут принять без нареканий.
Я – шлюха и я начинаю играть свою роль. Даже не поворачиваясь, все также глядя в окно, томным, низким и бархатным голосом я спрашиваю:
- Что ты хочешь, чтобы я сделал? – и сам же горько усмехаюсь такой банальности и пошлости.
- Люпин? – слышу я удивленный и такой знакомый с детских лет, голос.
Медленно поворачиваю голову и вижу тебя. В черных глазах смесь жалости, презрения и похоти. Жалость? Нет, этого мне не понять. Презрение и похоть – это уже что-то более знакомое. Боги, ты хочешь меня? Я поворачиваюсь к свету, теперь ты можешь видеть мой пресс, и я знаю, что выгляжу оч-чень соблазнительно в мягком свете свечей. В твоих глазах горит мучительное желание, я встаю и подхожу ближе.
- Что же ты застыл? – шепотом, у самого уха, спрашиваю я. – Ты ведь за этим пришел? – и совершенно блядски прижимаюсь к тебе, трусь об твой уже вставший член. – Давай же, я знаю, что ты хочешь этого, - мне горько, но это моя работа.
Я – шлюха, но в этот раз все по-другому. От тебя остро пахнет корицей и миндалем, и ты целуешь меня, осторожно, словно боишься сломать.
- Шлюх не целуют, Северус, - хриплым шепотом замечаю я, но ты кладешь свой длинный белый палец на мои губы и я умолкаю.
Ты укладываешь меня на постель в том самом дешевом номере очередного отеля. В воздухе больше нет вины, стыда и совести. Здесь пахнет миндалем и корицей, но я чувствую тонкий аромат... нежности? Эта мысль обжигает меня, проходит по моим венам, словно электрический ток, но я не смею двигаться под твоими нежными прикосновениями. Подумать только! Если бы пару лет назад кто-то сказал бы мне, что Северус Снейп может быть нежным, я бы рассмеялся в лицо этому человеку.
Ты просто целуешь меня, немного грубо, немного нежно, ты пробуешь меня и мои губы на вкус. Я ощущаю твои тонкие пальцы, пробегающиеся по моему позвоночнику, и почему-то это вызывает у меня стон, и я, словно самая настоящая потаскуха, вжимаюсь своей эрекцией в твои бедра, словно прося о большем.
Никто никогда не целовал меня так, я задыхаюсь в поцелуе, но не мог остановиться, оторваться, терялся в твоих рассыпавшихся волосах, тонул в запахе твоей бледной кожи, я не был в силах даже пошевелиться, находясь целиком и полностью в твоей власти. Губы были везде, а где не успевали они, там были руки, и все тело горело под этими ласками. И почему только они мне казались тогда запретными?
Я даже не почувствовал, как ты вошел в меня тогда, но когда ощутил заполненность себя, то чуть не сошел с ума. Это было так восхитительно – двигаться с тобой в одном ритме, и это была какая-то магия движений. Я помню твои темные глаза в момент оргазма, они немного помутнели, и это было так прекрасно – ощущать, буквально ощущать твое сбившееся дыхание, и ты взорвался горячим семенем внутри меня, а я излился прямо тебе на живот. Обессиленный, я просто-напросто отрубился.
Очнулся я уже не в отеле, а на огромной кровати в большой комнате. Ты сидел на краю этого ложа и улыбался одними глазами.
- Где я?
- Дома.
- Что?!
- Я купил тебя. Теперь ты будешь здесь, в поместье.
- Как – купил?
- Заплатил денег, Реми, - почему-то тогда это ласковое сокращение моего имени больно резануло по остаткам чувств.
- Могу я остаться один? – резко спросил я.
Ты понимающе улыбнулся и сказал:
- Да, конечно, - я не видел выражения твоего лица, я уже отвернулся.
Спустя минуту, когда я думал, что остался наедине с самим собой, то глухо завыл, вцепившись в волосы. Впервые за многие годы своей работы я почувствовал себя продажной куклой, чувствами которой вроде как и необязательно озаботиться.
И уже через несколько секунд меня обнимали надежные и ласковые руки, прижимали к себе, убаюкивали, словно маленького ребенка, утирали соленые дорожки слез на лице.
- Вот представь себе, Реми, - говорил ты тихо и размеренно, словно рассказывая мне сказку на ночь, - ты учишься в школе, а все вокруг только и делают, что твердят о Мародерах. А те, в свою очередь, ненавидят тебя за то, что ты – сальноволосый Слизеринский ублюдок, мразь, тебе нет места на земле. Но ты, Реми, борешься не столько с Мародерами, а со своими чувствами к одному из тех, кто превращает твою жизнь в ад. И ты начинаешь ненавидеть их еще больше, только за то, что они имеют право быть рядом с ним, играют ли они в квиддич, едут ли в Хогвартс-экспрессе, или просто делают уроки.
Я поднимаю глаза и вижу, что ты просто улыбаешься мне, и снова этот запах корицы и миндаля, и я тону в нежности и растворяюсь в умелых поцелуях.

Через несколько недель мы в Испании, любуемся на достопримечательности, ты наслаждаешься долгожданным счастьем, а я – солнечными искорками в твоих глазах и теплом твоей улыбки.
Ты ворчишь, что за неделю в Испании я не выучил ни одной фразы, а я сцеловываю твою улыбку, после чего ты, уткнувшись мне в волосы, тихо шепчешь: «Te amo... te amo eternidad...».
А затем война, Волдеморт, и я снова и снова один. Тебя больше не вернуть, и мне остается лишь топить свое горе в вине.
Я – шлюха, я не могу претендовать на тебя. У меня лишь остался острый запах корицы и миндаля, а также короткие аллеи воспоминаний.

 Отправлено: 25.01.07 19:47. Заголовок: Re:

"блядски" по отношению к Рему.....
"Реми" из уст Снейпа

но если отвлеченно от персов и моих личных переживаний...ну не знаю. Это роль не для Люпина. Ну не стал бы он шлюхой... по крайней мере это должен быть сильнейший оос. Хотя...Возможно, это потому что мы не знаем его в молодости, Гарри например как мальчик лёгкого поведения вполне нормально воспринимается.

 Отправлено: 25.01.07 20:00. Заголовок: Re:

не знаю, Сириус. это просто... написалось.

 Отправлено: 27.01.07 04:27. Заголовок: Re:

Этот крышеснос
слушают и читаю все, кто этого не делал...нечто...

 Отправлено: 27.01.07 17:29. Заголовок: Re:

Название: Астрономия и больше
Пейринг: СБ/ЛМ
Рейтинг: никакого
Жанр: romance
Предупреждение: POV опять-таки полнейший, опять-таки со сторону Блека
Примечание: всё о звёздах взято с Википедии
Дисклеймер: всё принадлежит Роулинг
Размещение: с разрешения автора.

хотел месть для Люциуса...а вышло, как всегда, не то -_-
“ У вас есть полтора часа. После того, как упадётся последняя песчинка, - профессор Синистра трясёт стеклянными часами и переворачивает их, - вы сдаёте работы. И уже ничего не исправить. Старайтесь!”
Передо мной несколько чистых пергаментов, новое перо, чернильница. Последнюю мне с утра в руки сунул Ремус, искреннее понадеявшись, что мозги свои я не забыл. Астрономия? Легко. А, может быть, и нет. Мы ходим ногами по земле. А живём душой там, за звёздами.
Обмакиваю остро заточенный кончик пера в чернила и предвигаю к себе пергамент. Я напишу на нём то, что нужно.
“Созве́здия — в современной астрономии участки, на которые разделена небесная сфера для удобства ориентирования на звёздном небе. В древности созвездиями назывались характерные фигуры, образуемые яркими звёздами. На небосводе есть много ярких звёзд….”
Тихо вздыхаю,бессмысленно тереблю свою длинные волосы, упавшие на стол.
“ Canis major – Большой пёс, созвездие южного полушария неба. Самая яркая звезда – Сириус А. Мифы о происхождении звезды переносятся и на все созвездие. Так древнегреческие мифы называют прототипом небесного Пса собаку Ориона или Икария. Орион – это имя моего отца. У меня его глаза, его улыбка. Вернее, я думаю так. Я никогда не видел, как он смеётся. Мой отец для меня лишь тень. В отличие от матери. Её я ненавижу.
Ярчайшая звезда всего неба — Сириус (α Большого Пса). Эта бело-голубая звезда выглядит столь яркой (ее имя происходит от греческого seirios, «ярко горящий») потому, что расстояние до нее очень маленькое. В Древнем Египте Сириус называли «Звезда Нила», поскольку первый утренний восход Сириуса предвещал разлив Нила в дни летнего солнцестояния. К тому же Сириус и само созвездие уже 5000 лет назад ассоциировалось с собакой; его древнейшее шумерское название — «собака солнца», греки называли его просто «собакой». Меня зовут Сириус. И хотя имя моё украдено у самой светлой звезды, все называют меня Блеком. Правильно. Я не умею сиять. Но до тебя мне далеко…никогда не сумею так изящно извратить весь смысл имени, как сумел ты.”
Отодвигаюсь от парты, чтобы потянуться и зарабатываю недовольной тычок в спину от Ремуса. Осторожно поворачиваюсь и корчу смешную рожу Лунатику. Тот улыбается и указывает пером на мой лист. Да-да, пишу, Реми. Я никогда не завалю астрономию.
“Leo — Лев, зодиакальное созвездие северного полушария неба, лежащее между Раком и Девой.Расположение ярких звезд действительно напоминает лежащего льва. «Точкой» внизу этого созвездия служит яркая бело-голубая звезда Регул (α Льва), что по-латински значит «царек». Иногда ее называют также «Сердце Льва» (Cor Leonis)
Ре́гул (α Leo) — ярчайшая звезда в созвездии Льва и одна из ярчайших звёзд на ночном небе.
С латыни название переводится как «принц». Регул больше Солнца примерно в 3,5 раза. Это молодая звезда, ей всего несколько сот миллионов лет. Она чрезвычайно быстро вращается, что делает ее форму сильно сплющенной.
Правильно…Регулус – это мой брат. Он вечно куда-то спешит, также как и его звёздочка на небе. Он действительно совсем маленький, я могу, стоя прямо, поцеловать его в лоб. Но он на меня всегда зол, старается не замечать или игнорировать. И за каждым его словом стоит наша мать. Мне так больно, Рег, когда я вижу не твою душу, а только то, что она из тебя делает. Ты так и не понял, что такое свобода.
Я читаю в небе судьбу…Но я хочу получить и узнать больше, потому что это того стоит.
Рано утром, на заре, мне стоит подняться на Астрономическую башню. Встать поближе к краю, там, где мы с тобой стояли много раз. Тысячу, может быть больше. Так близко к порогу, за которым смерть. В любой момент я мог толкнуть тебя вниз. Но я до проклятой оскомины твердил себе, что это не доверие. Это безрассудство, безразличие к своей жизни. Может быть, лёгкое безумие, оно шло тебе, сидело на твоей душе идеально, как великолепная бархатная мантия на твоём обнажённом теле.
Рано утром мы можем встать, чтобы встретить Утреннюю Звезду.
Люцифер (лат. lucifer, буквально - носитель света) - устаревшее название "утренней звезды" - планеты Венеры во время её видимости перед восходом Солнца.
Только слепой не увидел бы смысла. Твоё имя, Люциус, это просто блестящая фольга, по которым скрыто оно…Слово – проклятье, имя этого христианского дьявола, Люцифера. Который, о ирония, был самым светлым ангелом на небесах. Но он, упав на землю, растерял всю свою красоту. Ты же – сатана с прекрасным ликом, которому я поклоняюсь. И всё утро я молюсь твоей утренней звезде. Шепчу, говорю, кричу твоё имя. Как будто это меня приблизит к тебе, как будто даст мне хотя бы миг тихого счастья и тепла. Но твоя звезда не греет, этот свет жесток, как и ты сам.
Я растоптал себя, Люциус. Ради тебя я сошёл с небосвода, я стал человеком Сириусом Блеком. Я ради тебя оставил маленькое ласковое солнце с золотистыми искорками в глазах…
Но ты не хочешь спускаться ко мне. Ты всё ещё там, высоко над землёй, смеёшься своими демонически алыми губами, смеёшься своими светлыми, затягивающими на глубину глазами, улыбаешься и играешь. Ты – звезда для всех, ты не даёшься в руки, ускользаешь и уходишь за рассвет. Бежать мне некуда, шаг вперёд, я сорвусь с Башни. Останусь с тобой только пеплом, потому что тело сожгут.
А ты не видишь. Твои невыносимые привычки, твой кошмарный характер, утончённые до тошноты манеры, весь ты, надменный, до ужаса самовлюблённый и самостоятельный…я так хочу быть с тобой. Потому что я люблю тебя именно таким! Я готов целовать каждый кусочек земли, по которой ты ходишь. Каждый минус твоей личности – благодать моего сердца. Я хочу тебя, Люциус.
Но ты так высоко и далеко…Мы с тобой звёзды. Я спустился к людям и остался среди них навсегда. Ты же стремишься всё ближе к солнцу, силясь его затмить.
Но теперь всё забыто. Я сижу и читаю учебники по Астрономии, учу свою жизнь заново, по звёздным картам и чертежам… Похоже двум светилам рядом не лететь, гравитация и прочее….звезды просто не сближаются.”
По классу гуляет свежий ветерок, он ворвался из приоткрытого окна. Я зеваю и ставлю точку в своей работе.
“Сдаём работы! Я проверю их через несколько минут. Слизерин и Гриффиндор, вы получите свои результаты первыми, ждите в коридоре”
Выбираемся с остальными Мародёрами наружу, бездельничаем, сидя на лестнице, которая, для разнообразия, не меняет своё положение. Я грызу кончик пера и усмехаюсь. Потом зарываюсь рукой в карман, чтобы извлечь исписанный пергамент и перечитать свой бред о тебе…А там пустота…роюсь ещё.
Бледнею.
Хлопает дверь, в коридор выходит явно рассержанная профессор Синистра.
“Сириус Блек! Люциус Малфой! Немедленно в кабинет!”
Встаю с лестницы, ловлю обеспокоенный взгляд Ремуса. Улыбаюсь, конечно же, ободряюще.
Захожу в кабинет, пропустив тебя. Не хочу обжечься твоим презрением, поэтому цепляю такую же надменную маску и себе на лицо.
- Да, профессор, - пару месяцев назад думал о том, какой же у тебя голос. Пришёл к выводу, что льдистый. В прекрасных узорах, которые зимой намерзают на стёклах.
- Что это?! – А Синистра состовляет тебе конкуренцию. Какое-то сражение высокомерностей. Тактично молчу, получаю в руки свой многострадальный лист. Перечёркнутый поперёк с язвительной припиской: “Романтика в астрономии роли не играет”.
Пересдача, беседа с Макгонагалл. Позор.
Стараюсь незаметно покоситься в твой лист. Постепенно теряю самообладание…
Нервно бегущие буквы, слова не в строчках, а в столбцах. Странно.
“Сириус….Самая яркая звезда…самый яркий человек”
Нервно сглатываю, замечаю, что ты изучаешь мою работу, которую я неосторожно выпустил на пол из рук.
Никогда не буду смотреть в пол от смущения. Поэтому я поднимаю голову и вижу тебя.
Улыбаешься. Ярко, так как должен улыбаться тот, кого зовут “Приносящим свет”.
Может быть, до звезды не так уж и далеко?

 Отправлено: 27.01.07 17:54. Заголовок: Re:

*хлопает* браво, Сириус. красиво...

 Отправлено: 27.01.07 18:02. Заголовок: Re:

Люциус Малфой

я так и не смог изнасиловать тебя Хагридом. но я буду пытаться!

 Отправлено: 27.01.07 18:17. Заголовок: Re:

Сириус Блек
в общем, я уже в ужасе...

 Отправлено: 30.01.07 13:27. Заголовок: Re:

Сириус Блек
нЯ!! мну плакал =)
прелесть)

 Отправлено: 01.02.07 12:55. Заголовок: Re:

Andromeda Black
я рад, что понравилось)

 Отправлено: 08.12.07 21:12. Заголовок: По просьбе Ремуса. ..

По просьбе Ремуса.


Название: Непростительное желание
Пейринг: Сириус/Ремус
Рейтинг: PG, из-за поцелуя, хотя он не описан.
Жанр: ангст
Предупреждение: POV опять-таки полнейший, опять-таки со сторону Блека
Примечание: Продумано в процессе наблюдения за подругой, переписывающей вопросы к завтрашней контрольной по химии в Инсте
Дисклеймер: всё принадлежит Роулинг
Размещение: с разрешения автора.


Скрытый текст

Первый день настоящей осени. На самом деле я совсем не люблю золотые листья, мерцающую в лучах заходящего солнца паутинку и быстрые синие облака, бегущие куда-то за край неба. Я люблю дождь, мощный ливень, впечатывающий любое живое существо в землю, заставляющий склонить голову перед силой Природы. Я люблю эти божественные слёзы небес, смывающие весь пафос, все невысказанные мысли, всю боль с моего лица. Я могу выскочить на улицу, сбросить мантию и до первых звёзд сходить с ума под холодными и жестокими струями. Потом, наверное, зароюсь лицом в сырую землю, чтобы она набилась в нос и залепила глаза, и буду беззвучно плакать. Какая разница? Чуть больше воды, на сей раз солёной. Земля всё впитает, спрячет и простит. Есть Непростительные Заклинания. За них сажают в Азкабан. А за Непростительные желания какая кара?! Может быть…безумие. У меня – двуличность. Или нет. Меня больше, кончено же…меня, наверное, семь или восемь. И все эти люди я. Я – Сириус Блек. Проклятое этими масками существо, в одиночестве и под дождём. Я мог бы выйти туда. В мрачную серую дымку, рассечённую каплями. Но я сижу здесь, в дурманящем тепле и потихоньку теряю голову. Снаружи – свежесть и гром. А здесь – тепло, приторно проникающее под кожу, залепляющее мысли невыносимой духотой, лёгкий запах дыма и свечей и…и твой аромат. Ты сосредоточенно переписываешь вопросы “внезапной” контрольной по трансфигурации. Это новое безумство Макгонагалл, решившей расшевелить впадающих в зимнюю спячку студентов. Конечно же, и речи быть не должно о том, что кто-то может узнать содержание вопросов контрольном. Никто не знает! Кроме…её собственного факультета. Завтра эта долбанная контрольная, а на уроке на нашу парту так же “внезапно” приземляются вопросы. Тут даже не спрашивают, кто же ринется искать ответы на них. Конечно, конечно же, Реми, такой обязательный, такой безотказный, которого заставят писать эти дурацкие ответы для всех. И вот теперь ты тайком переписываешь злосчастные вопросы в свою тетрадь, чтобы потом уничтожить преступный листик. А как же наш вечер, Ремус? Почему с тех пор, как мы вышли из кабинета ты на меня даже не смотришь, не говоришь со мной, а уткнулся в гадкий лист и что-то тихо шепчешь, водя пером по странице тетради. Короткие, тонкие пальцы…как у ребёнка…твёрдо сжимают перо. Ты маленького роста, знаешь это, Ремус? А когда вот так горбишься над столом, ещё меньше. Хочу подойти, обнять…нет, сжать. И параллельно скомкать кусок пергамента и придавить ботинком. Чтобы ты о нём забыл и посмотрел наконец-таки на меня, Лунатик! Хочу в дождь. Однозначно. Только бы убежать от запаха твоей кожи. Мы стоим возле выхода из кабинета трансфигурации, делая вид, что задержались, чтобы сверить расписания с программой занятий, висящей на стене. Возле программы небольшая парта, размещённая так, чтобы стоящему человеку было удобно писать. И вот ты стоишь там и строчишь абсолютно не нужные нам вещи в свою тетрадь. О Мерлин, Ремус! Я же знаю всю эту трансфигурацию наизусть, я расскажу тебе и даже дам списать. Так какого чёрта мы здесь торчим, когда там… снаружи. Ливень. Ну конечно! Ты должен помочь остальным. Самодовольным тупицам… А….ну вот. Только что я назвал гриффиндорцев самодовольными тупицами. А это значит что и Джеймс, и Питер такие же. Рем, что ты со мной делаешь? Да-да, меня это бесит! Зверски бесит твоё внимательное спокойствие, этот жалкий листок перед твоими глазами, твои тонкие запястья, скользящие по парте, твоя напряжённая согнутая спина, твои мягкие волосы, падающие тебе на глаза, просматривающие написанные убористым подчерком Макгонагалл слова, твои губы, чёрт побери, эти алые губы, медленно двигающиеся в оглушающей тишине пустого кабинета. Меня бесит, что всё это не мне! Это всё – дрянному листочку! Глаза сами по себе начинают закрываться. Похоже, я совсем разомлел в душном тепле кабинета. Сегодня у меня лёгкий кашель и температура, поэтому я сижу укутанный в твою мантию. К Помфри идти не хочется, и так достаточно того, что ты на меня не смотришь, если ещё и рядом присутствовать не будешь…А ты ведь со мной не пойдёшь, ты зароешься в обожаемые тобой книги и будешь сидеть в библиотеке миллион часов, пока не найдёшь подробные ответы на все ненавистные мне вопросики. Макгонагалл, чтоб тебя… Сквозь зубы шепчу самое страшное пожелание одного анимага к другому: “Чтоб у тебя блохи завелись!” Я отчётливо слышу, как шуршат капли дождя по стёклам окон, как бьются в стены замка. Они по мне скучают, Ремус! Ну, давай же, отпусти меня туда. Где я смогу упасть на колени в траву и кричать о том, как мне больно. От того, что ты не смотришь, никогда не смотришь на меня так, как смотрю на тебя я. Но ты безраздельно принадлежишь своему делу, такому скучному и занудному, что хочется превратиться в Мягколапа и, стащив листок, победно пометить его. Дабы ты с ужасом и брезгливостью осел на пол, повторяя что-то вроде “Сириус, ну как ты мог!” А я укушу тебя за ухо и повиляю хвостом. Ты простишь меня? Если нет, то я выбью лапами стекло и уйду в дождь. Как-нибудь очень больно, например, с Астрономической башни. А ты вдруг вздыхаешь. И я выныриваю из своего уютного тепла и подхожу к тебе .“Нельзя” – кричит сознание. “Не подходи” – воёт сердце. “Дурак” – смеётся дождь. - Сириус? Ты даже не повернулся. Не повернулся, Реми. Как ты можешь? Сейчас скажу, что ухожу! Насовсем, и вообще больше с тобой не увижусь. А ты, наверное, снова вздохнёшь и продолжишь копошиться с вопросами. - Да. Я… Не выдерживаю. Это дождь, надеюсь, ты мне поверишь. Это всё дождь, жар, духота. Я смыкаю руки у тебя на талии и тяну к себе, зарываясь лицом в твои мягкие волосы. Ты ко мне, видимо, слишком ласков. Я ведь посмел познать Непростительное желание. - Сириус. Говоришь очень мягко и осторожно. Как с больным…ты давно понял, Луни? Что я сошёл с ума. Что я теперь многолик и каждая маска тобой обесцвечена. Да что моя драгоценная душа по сравнению с твоей улыбкой?! - Сириус, отойди, пожалуйста. Я не могу писать. Больно. Ремус, а ты знаешь, что такое больно? Знаешь. Это вовсе не разрывающиеся мышцы от превращения, это не падение с третьего этажа, это не удар кулаком в переносицу. Это, Ремус, зов твоей Луны усиленный стократно. - Почему? Я очень нервно дышу, прижавшись лбом к твоим волосам. -Я…мне неудобно..просто…не могу думать. Реми, а почему у тебя голос сбивается? Я медленно киваю и отпускаю тебя. Живи. А потом вижу отражение нас в стекле, за которым висит план занятий. У тебя по щеке катиться одинокая и очень горькая слезинка. Это я сделал? Мы же не под дождём, зачем ты плачешь?! Я прикасаюсь к твоим плечам. Главное – не резко, не сразу. И разворачиваю к себе, одним движением сметая с парты и тетрадь, и листок с вопросами, и перо с чернилами, незамедлительно растёкшимися по полу. Ты смотришь в пол, не на меня, и тихо дышишь. - Лунатик…посмотри на меня…пожалуйста. У меня невероятно жалобный голос, он удивляет даже меня самого. И ты смотришь мне в глаза. Золотистая радужка с насыщенным карим солнцем внутри. Сверкнёшь глазами – и я сгорел, а закроешь их – я потерялся. Когда я это понял? Может, когда увидел тебя одного на перроне, в наш первый год обучения. Ты смотрел не испуганно и не надменно, не заинтересованно. Ты просто смотрел, молча, освещая каким-то таинственным свечением дорожку от меня к тебе, по которой я должен был пройти и протянуть тебе свою руку. -Сири…извини… - Я тебя обидел? Ты усмехаешься. Как это странно – смех и слезы. С последним я разберусь. Я медленно наклоняюсь и целую солёную дорожку от слезы, начав от твоёй теплой щеки и спустившись почти к губам. Потом, не выдерживаю и очень медленно слизываю слезинку с твоего подбородка. Тянусь вверх и целую твои глаза. И почему ты пахнешь тёртым шоколадом и книгами? Всё. Я, Сириус Блек, восставший портив дождя, исполнил Непростительное желание и отправляюсь на улицу за своей карой. Наверное, меня убьёт молнией. Быстро и красиво. Так умирают все Блеки. По крайней мере, я на это надеюсь. И вдруг ты удерживаешь меня за рукав. Никакой робости, ни слов. Просто столкновение нашей кожи. Губы к губам, твои руки на моей шее, мои – на твоей талии. Ты как будто взмахнул волшебной палочкой, а я сорвался, как заклинание. Я однажды тебя съем, знаешь это, Ремус? Поцелуй совсем не ласковый и медленный, как ты, он стремительный, съедающий остатки мыслей. Ты неумело прикасаешься языком к моим губам и я конечно приоткрываю их, чтобы ты смог насладиться…теперь я знаю, что это за кара. Это – осознание, что долгие годы, ты, Сириус Блек, проклятый болван, заблуждался, а это тёплое лёгкое счастье ходило рядом, готовое каждую секунду быть с тобой. На радостях я подхватываю тебя и поднимаю над полом. Ты, правда, не лёгкий как пушинка, но я довольно уверенно сжимаю тебя руками, не давая упасть. Спасибо квиддичу, сила у меня имеется. Тысячелетие спустя мы разъединяемся, находим силы стать снова Сириусом и Ремусом, а не чем-то единым и абсолютно обезумевшим от собственного счастья. И ты наконец-таки смотришь на меня, а не на чертовски хорошо подвернувшуюся бумажку с вопросами. Да хранит вас Мерлин, профессор Макгонагалл! - Сириус? - Да. Я всё ещё тебя держу над полом, и ты забавно дёргаешь ногами из-за отсутствия опоры. - А пойдём под дождь. _ _ _ Дементор удаляется с удовольствием. Так и хочется прокричать: “Смотри не подавись!”. Он вытащил из меня воспоминание о нашем первом поцелуе. Постепенно эти чёрные тени доберутся и до твоего ответа на мои признания в любви, и до того, как Джеймс всё понял и внезапно закатил нам невероятный пир, когда мы зверски ограбили “Сладкое королевство” и все на неделю слегли из-за переедания, и до нашей первой ночи… Но вот что странно. Он утащил само чувство поцелуя, счастье и радость. Но, похоже, не добрался до места, где крылось само сокровище. Поцелуй, объятья, ты, тёплый и радостный, это обёртка…а счастье – в дожде. Почему он не забрал у меня ощущение вечности этого мокрого шуршания за окном, душного тепла вокруг и тебя, аккуратно выводящего слова в тетради? Ведь счастье было в этом, хоть я и злился из-за твоего невнимания. Просто я верил, что это будет вечно. Никогда не меняющаяся картина нашего настоящего, будущего и прошлого. Я, ты и дождь.